Единственными получателями выгоды из сложившейся в Идлибе напряжённости стремятся стать США
В связи со значительным продвижением Сирийской арабской армии (САА) в последнем оплоте непримиримой оппозиции в Идлибе Турция делает громогласные заявления о том, что её «терпение на исходе». За последние дни она перебросила в Идлиб несколько сот единиц боевой техники, укрепила существующие и создала новые блокпосты, преимущественно в северной части провинции.
Президент Р. Эрдоган предъявил Дамаску своего рода ультиматум – отойти до конца февраля на исходные позиции по границам зоны, согласованным в Астане и Сочи, иначе «он за себя не ручается». А министр обороны Турции Х. Акар заявляет о наличии у него «планов В и С» на случай, если сделка с Россией о прекращении огня в Идлибе не сработает.
В мире высказываются опасения по поводу того, что ситуация развивается в опасном направлении и может привести чуть ли не к новой «русско-турецкой войне» на просторах Сирии. К этому Анкару подталкивают и Соединённые Штаты, которые, несмотря на собственные проблемы с Турцией, выражают «полную солидарность» с турецкими действиями в Идлибе. В ближайшие дни в Анкару прибывает спецпредставитель США по Сирии Джеймс Джеффри, который, как ожидают, постарается продвинуть Анкару дальше по пути конфликта с Москвой.
Однако, несмотря на серьёзность происходящего, такая перспектива маловероятна. То, что на местную «шахматную доску» поставлены более тяжелые танковые фигуры, ещё не означает, что сидящие за ней Анкара и Москва собираются нарушить согласованные ими правила игры. Об этом говорит не только выраженная в Анкаре готовность, невзирая на накал страстей, сохранить «высокий уровень турецко-российских отношений».
Турецкие лидеры, хотя и утверждают, что это Россия и Дамаск нарушают соглашения о перемирии в данной зоне, в то время как они якобы их строго придерживаются, на самом деле сознают, что не выполняют договорённости. За сутки до инцидента с гибелью 8 турецких военнослужащих в Идлибе генерал в отставке Неджат Эслен предупреждал лиц, принимающих решения, о возможности чего-то подобного. По его словам, события в Идлибе затрудняют отношения между Россией и Турцией, так как последняя не выполнила свою часть обещаний, данных в Астане. Анкара, например, за полтора года не разоружила боевиков из запрещённой в России террористической группировки «Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ)* и не развела их с т. н. умеренной оппозицией. Она также не передала, как обещала, для пользования Дамаском проходящие по Идлибу участки главных дорог Сирии М5 (Дамаск – Алеппо) и М4 (Латакия – Алеппо). А без этого любое экономическое восстановление Сирии, включая улучшение положения беженцев, на печальную судьбу которых часто ссылается Турция, крайне затруднительно. На всех российско-турецких переговорах о перемирии последнего времени, в том числе 8 февраля в Анкаре, турки постоянно просили отсрочку для выполнения обещанного ими, но не сдвинулись ни на шаг. Поэтому и произошло то, что произошло. Однако у турок много пыла на словах, но достаточно сдержанности в поступках.
Указывая, что накануне гибели в Идлибе турецких военных там же погибли четыре россиянина, аналитик Джем Гурдениз (Cem Gürdeniz) полагает, что единственными получателями выгоды из сложившейся в провинции напряжённости стремятся стать США в целях «укрепления атлантизма». Он подчёркивает, что в идлибской зоне Турция тратит энергию «вне своих непосредственных геополитических интересов» и ей давно пора руководствоваться здравым смыслом, чтобы не быть втянутой в войну с Сирией и противостояние с Россией.
Не в пользу развёртывания Турцией крупномасштабных боевых действий говорит и внутренняя ситуация в этой стране. Согласно исследованию компании MetroPOLL, одобрение президента страны Р. Эрдогана среди турецких граждан снизилось до минимального с октября 2018 года уровня в 41,9%. Опросы показывают, что, если бы президентские выборы в Турции проводились сегодня, Эрдогана обошёл бы оппозиционный мэр Стамбула кемалист Э. Имамоглу, выступающий против внешнеполитических авантюр главы государства.
Некоторые эксперты со ссылкой на источники в высших военных кругах Турции ещё раньше указывали на наличие негласных договорённостей, которые, похоже, сейчас воплощаются в жизнь. Согласно им, в Сочи, возможно, шла речь о 32-километровой буферной зоне вдоль всей границы Турции. Следовательно, её проекция на Идлиб уже предполагала переход южной части провинции под контроль Дамаска. Анкара утверждала, что этого можно добиться мирными средствами и брала на себя определённые обязательства, но ничего не сделала, не оставив иного выбора Москве и Дамаску, кроме силового варианта.
На наличие «тайных договорённостей» косвенным образом указывает и характер нынешнего турецкого «ультиматума». Обозначая конец февраля как крайнюю дату возвращения Дамаска на исходные рубежи, после которой она готова якобы применить силу, Анкара скорее говорит о сроках, в которые, по её мнению, должна закончиться текущая операция САА. На это указывают и турецкие эксперты, полагающие, что, судя по темпам продвижения сирийской армии, к концу февраля у Анкары не будет возможности потребовать от Дамаска возвращения к границам, которые она называет «сочинскими».
Противоречивость позиции Эрдогана проистекает и из того, что он не может себе позволить откровенно бросить на произвол судьбы сирийскую оппозицию, не расписавшись в провале своей многолетней политики по отношению к Сирии. Отвернувшись от антиасадовского сопротивления, Эрдоган рискует полностью утратить рычаги воздействия на ситуацию в Сирии и получить большие массы враждебных боевиков близ турецких границ. Поэтому он демонстрирует как бы готовность «встать грудью» на защиту своих «подопечных» в Идлибе, перебрасывая туда значительные силы, впрочем, совершенно недостаточные для настоящей большой войны.
Пока не до конца понятно, на каких рубежах остановится САА. Задачу-минимум сирийская армия выполнила, освободив почти полностью трассу М5 от Дамаска до Алеппо, где не освобождён только небольшой, но важный участок в районе элитного города Хан-Асаль.
Освобождение Хан-Асаля важно и для России, поскольку здесь находится главная база остающихся в Сирии наёмников из запрещённого в России «Имарата Кавказ»* (до 2 тыс. человек). Город хорошо укреплён, засевшие там боевики пощады не ждут, поэтому обороняться будут ожесточённо.
Можно предположить, что после освобождения Хан-Асаля главный удар САА будет направлен вдоль трассы М4 от г. Серакиб на г. Джиср-аль-Шугур, где засели боевики запрещённой в России Исламской партии Туркестана – выходцы из Центральной Азии (до 2,5 тыс.). Их возвращение на родину также нежелательно.
В случае успеха на юге провинции Идлиб образуется гигантский котёл, зачистка которого потребует от САА усилий и времени. Остаётся открытым вопрос, остановится ли Дамаск на этом или захочет освободить одноименную столицу провинции и выйти на турецкую границу? По-видимому, решение будет зависеть от консультаций с союзниками и личной позиции Б. Асада.
Возможно, идти дальше не понадобится, поскольку, заняв трассы М5 и М4, Дамаск и без того обеспечит себе полное военно-стратегическое и экономическое доминирование в этой части страны, тогда как чрезмерное приближение к территории Турции может вызвать турецкие обстрелы через границу.
При этом на других рубежах Сирии в северо-восточной части (т. н. Рожаве) уже давно назрела задача, которая до определённой степени может объединить Анкару и Дамаск. Здесь американцы вместе с курдами постепенно восстанавливают свои позиции. Блокируют российские патрули, а турки вообще отказались от участия в них. Насыщение этой зоны сирийскими войсками могло бы изолировать не в меру распоясавшихся американцев. А для этого надо, чтобы турки перестали нависать над САА в Идлибе. Турецкие эксперты указывают, что для Турции ситуация в этом районе куда важнее, чем в Идлибе.
Дмитрий Минин, по материалам: Фонд стратегической культуры
Заглавное фото: kremlin.ru
