Конец августа и начало сентября 2017 года были отмечены шокирующими заголовками и громкими акциями, поводом к которым стал далеко не первый в истории всплеск этноконфессионального насилия на юго-западе Мьянмы (бывшая Бирма), в штате Ракхайн (Аракан). Информация о драматических событиях в этой части, подхваченная многими западными средствами массовой пропаганды, всколыхнула исламское сообщество во многих странах мира, в том числе в России. Примечательно, что в громких причитаниях о тяжелой участи рохинджа «либеральные гуманитарные интервенционисты» из «Хьюман Райтс Уотч» и глобальные медиа сошлись с турецким лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом, что оказало значительное влияние на умонастроения мусульманских сообществ, в том числе в России.
3 сентября в Москве у стен посольства Мьянмы собрался стихийный митинг протеста; более организованные акции прошли в Грозном и некоторых других республиках Северного Кавказа. На фоне многочисленных эмоциональных заявлений и распространения в социальных сетях шокирующей информации (далеко не всегда достоверной) появились призывы едва ли не к религиозно мотивированному «походу» в далёкие края. Обрастающая неимоверными подробностями информация, поступающая главным образом из Турции, Малайзии, границы с Бангладеш, Великобритании, от катарской «Аль-Джазиры», но только не из самой Мьянмы, преподносится как истина в последней инстанции, позволяющая, по мнению ряда активистов, с уверенностью говорить о «геноциде».
Бросающаяся в глаза односторонность в освещении конфликта поставила граждан Мьянмы, вне зависимости от вероисповедания, в фактически осадное положение со стороны бандформирований, что навевает определённые аналогии с некоторыми событиями в России начала и середины 1990-х годов. Предвзятые публикации в западных СМИ, рассчитанные на многочисленную исламскую аудиторию и имеют под собой цель дестабилизации обстановки в регионе. Их авторы предпочитают не упоминать о том, что в штате Ракхайн мусульман было убито не намного больше, чем буддистов, а по числу разрушенных и сожжённых домов стороны примерно равны. Резня носила обоюдный характер, однако у буддистов нет своей «Аль Джазиры» и прочих структур глобального уровня, заточенных под «правильную» подачу информации[1].
Можно с уверенностью утверждать, что подавляющее большинство самозваных «активистов» едва ли смогли показать на карте не только Аракан, но и саму Бирму, не говоря об общем понимании непростой истории Юго-Восточной Азии, изобилующей конфликтами этнополитического, территориального, конфессионального, миграционного, экономического и геополитического характера. И проблема политико-правового статуса так называемых этноконфессиональной группы «рохинджа» (но то, идёт ли речь о самостоятельном народе, или всё-таки о бенгальцах читтагонгской ветви, существуют прямо противоположные мнения) – разумеется, далеко не единственная. Также в ряду потенциально взрывоопасных проблем можно выделить тугой узел противоречий вокруг плато Доклам, долгоиграющий конфликт вокруг Кашмира, приграничные проблемы между Камбоджей и Таиландом, деятельность «Исламского фронта освобождения Моро» на Минданао (юг Филиппин), населённый малайцами-мусульманами «крайний Юг» Таиланда… Многие регионы Мьянмы также охвачены периодически обостряющейся гражданской войной. Вот лишь некоторые группировки, представляющие крупные этнические группы народов, исповедующих буддизм, и противостоящие при этом центральному правительству: «Армия Шанского государства», «Армия национально-демократического альянса», «Армия независимости Качина», «Армия национально-демократического альянса Мьянмы». И это – далеко не полный перечень. Более того, нет никакого сомнения, что в процессе переноса основных усилий геополитических акторов региону предстоит «весёлая» жизнь.
Как известно, в любом конфликте нет полностью правых и виноватых, особенно когда речь идёт о разных религиях и культурах в чрезвычайно перенаселённом регионе, что предельно обостряет доступ к ресурсам жизнедеятельности. При этом демографическое наступление тех, кого считают пришельцами, лишь усугубляет нездоровые страсти с обеих сторон. Нельзя отрицать: несмотря на то, что первоначально рохинджа признавались коренным народом Бирмы, впоследствии ситуация изменилась, и против них был принят ряд откровенно дискриминационных мер. В то же время, немусульманское население, его поселения и культовые объекты также подвергаются нападениям как на территории Мьянмы, так и Бангладеш. К примеру, предыдущая волна массовых беспорядков в Мьянме в 2012 году прокатилась после жестокого изнасилования и убийства несколькими бандитами из числа рохинджа буддистской девушки, что вызвало жёсткую ответную реакцию и быстро закрутившуюся спираль взаимного насилия. Инцидент, изначально имевший сугубо криминальную составляющую, с подачи глобальных СМИ обрёл акцентированную этнорелигиозную окраску, а действия бирманской армии, сдерживавшей главным образом жаждавшее мести буддистское население, мягко говоря, не были оценены должным образом[2].
Всё это, разумеется, не способствовало успокоению страстей и с тех пор ситуация явно не улучшилась, в том числе «по вине» технологического прогресса и возросшей популярности социальных сетей. Большинство мусульман, составляющих около 8 % населения Бирмы, опасаясь осложнений, не поддерживает экстремистских требований части рохинджа, однако из-за серьёзного международного лоббинга извне ситуация видится иначе[3].
То, с какой лёгкостью распространяется, мягко говоря, непроверенная информация, побудило некоторых наблюдателей предположить, что речь может идти о «модельном» механизме мобилизации разгорячённых граждан, к которому могут обратиться и в дальнейшем. Например, в ходе возможного ухудшения ситуации в Синьцзяне, где периодически обостряющийся конфликт также имеет этноконфессиональный характер. При должной информационной раскрутке успехи действующей при поддержке ВКС России сирийской арабской армии также могут быть представлены в необходимом манипуляторам русле. Нет никакого сомнения в том, что картинка возбуждённой толпы российских граждан, к примеру, около китайского посольства будет с удовольствием подхвачена и растиражирована глобальными СМИ как фактор осложнения диалога между Москвой и Пекином. Чеченский политолог Ислам Сайдаев указывает на интересное совпадение по времени всплеска митинговой активности в Москве и Грозном с участием Президента России В. Путина в очередном саммите организации БРИКС, созданной с целью противостоять выстраиваемому Вашингтоном однополярному миру. За повстанцами «Армии спасения араканских рохинджа» (ранее «Харакат аль-Якин»), атаковавшей 25 августа несколько десятков объектов армии и полиции Мьянмы, стоят спецслужбы США и их союзников по блоку НАТО, которые начали реализацию нового проекта расширения пояса нестабильности к границам Китая, полагает И. Сайдаев. Следует отметить также филигранную работу западных политтехнологов, пытающихся решить и ряд своих «внутрироссийских» задач, включая подрыв доверия к власти и провоцирование, при помощи радикалов с обеих сторон, религиозно мотивированного отчуждения между буддистами и мусульманами.
По мнению главы Ингушетии Юнус-бека Евкурова, имеют место попытки разыграть новый «сирийский» сценарий с целью раскачать мусульманскую умму России. «С таких же призывов в интернете и начался отток молодых людей в Сирию. Именно с момента публикаций эмоционально воздействующих фотографий в интернете о якобы зверствах режима Башара Асада, убийствах мирных людей, начался вооруженный конфликт в Сирии», – заявил он на антитеррористическом митинге в Магасе 3 сентября. В эфире местного телевидения Евкуров напомнил, что среди фотографий, якобы сделанных на месте «этнических чисток» против рохинджа и ныне гуляющих по интернету, большинство – подделки, снятые во время землетрясения в Китае или других катастроф: «Ужасающие фото специально выкладываются в интернете, чтобы добиться сегодняшнего состояния мусульман, расшатать ситуацию».
Согласимся, приём знакомый и рассчитанный на, мягко говоря, не совсем осведомлённую публику, всерьёз полагающую, что проблемы бенгальского субэтноса на территории Мьянмы не замечаются глобальными медиа и международными организациями. Как мы убедились, это, мягко говоря, далеко не так: в последние несколько десятилетий этому народу со стороны мирового сообщества было уделено больше внимания, чем какой-либо из 135 этнических групп, населяющих Мьянму. После погромов 1991 года «Международная амнистия», Верховная комиссия ООН по делам беженцев, «Врачи без границ» и другие международные структуры, постоянно следят за их положением и регулярно готовят соответствующие доклады. Беженцы в лагерях на территории Бангладеш, как и оставшиеся на территории Аракана, выживают во многом благодаря Международной продовольственной программе и Верховной комиссии ООН по делам беженцев[4]. В декабре 2016 года, а затем в сентябре 2017 года к проблемам рохинджа и действий их экстремистской вооруженной группировки обратилась небезызвестная «Международная кризисная группа».
Между тем, внешняя помощь и поддержка внешних, включая авторитетные международные организации, в разрешении этнотерриториальных споров, не всегда оказывается позитивной. Внешние игроки имеют свои, часто довольно узкие, интересы, и поощряя безоговорочной поддержкой лишь ощущение вседозволенности и стойкую потребительскую позицию[5].
Согласно сообщению 2015 года в пакистанской газете «Dawn», в Карачи проживает более полумиллиона рохинджа, прибывших из Бангладеш в 1970-е – 1980-е годы по настоянию военного режима генерала Зия-уль-Хака и ЦРУ, для войны с «Советами» и тогдашним афганским правительством. Многие религиозные партии, особенно «Але Суннат Валь Джамаат», «Джамаат-и-Ислами» (ДжИ) и «Джемиат Улема-и-Ислам-Фазл», создают свои организации в кварталах выходцев из Бирмы[6], и столь ценным активом, разумеется, следует грамотно распорядиться. Устойчивый интерес к столь «перспективной» этноконфессиональной группе, вот уже длительное время составляющей существенную долю миграционных потоков в Бенгальском заливе и Андаманском море, обусловлен с географическим расположением штата Ракхайн поблизости от мест реализации грандиозных хозяйственных проектов. С конца 2000-х годов бирманские власти усиливали своё присутствие в этой части страны, отделённой от её основной территории горной грядой, с целью обеспечения безопасности крупных объектов инфраструктуры. В частности, в декабре 2008 года китайская энергетическая компания PetroChina подписала с Мьянмой 30-летний контракт на покупку природного газа с месторождения Шве, расположенного на морском шельфе у побережья Ракхайн. Газ будет поставляться по трубопроводу в китайскую провинцию Юньнань; туда же по идущему параллельно нефтепроводу должна будет транспортироваться ближневосточная нефть[7].
Конечно, Ракхайн играет важную роль в китайской инициативе «Один пояс – один путь», так как он является «воротами» в Индийский океан и местом запланированных многомиллиардных китайских проектов, включая свободную экономическую зону на острове Рэмри и глубоководный порт Киокфуи, где расположены нефте- и газопроводы, соединенные с городом Куньмин в провинции Юньнань. Трубопроводы с западного побережья Мьянмы, идущие на восток, в Китай, позволяют импортировать углеводороды из Персидского залива в Китай, избегая узкого места в Малаккском проливе и оспариваемые районы Южно-Китайского моря[8].
Столь явное усиление конкурента, разумеется, не входит в интересы заклятых «партнёров» Китая, прежде всего из Вашингтона. При этом факт нахождения при власти лауреата Нобелевской премии Аун Сан Су Чжи не имеет ровным счётом никакого значения, а общая схема пропагандистской истерии во многом напоминает случай Косово.
Помимо вышеуказанных прикладных целей, заступничество за представителей якобы преследуемых мусульманских меньшинств позволяет западным правительствам и средствам массовой пропаганды игнорировать любую вину за сотни тысяч, а по всей вероятности, за миллионы жителей Афганистана, Ирака, Йемена и Сирии. Заметим, речь идёт как уже ставших жертвами «демократизации» этих стран, так и тех, кому только предстоит таковыми стать. Несомненно, многие немусульмане в ходе этих благородных гуманитарных усилий также были убиты либо превратились в беженцев. Но их страдания не являются товаром, на котором можно собрать политический урожай – например, в виде «сдерживания» Китая, либо же высокоморального торга с якобы угрожающими Западу террористами, многие из которых вполне комфортно чувствуют себя в Лондоне и других европейских столицах.
Явное намерение повторить «западных партнёров» окружить границы Китайской Народной Республики пылающим ожерельем из «горячих точек» на обозримую перспективу во многом определит динамику внутри- и межгосударственных отношений в Юго-Восточной Азии. Порождённая в значительной мере колониальной эпохой этноконфессиональная напряжённость в Юго-Восточной Азии будет сохраняться ещё длительное время, предоставляя отличные поводы для внешних манипуляций. Модераторы «глобального исламского призыва» смещают активность с Ближнего Востока в страны Центральной и Юго-Восточной Азии, поближе к границам Китая, да и России тоже. Что же касается малых народов (и даже, как показывает опыт Ближнего Востока, не очень малых) и трансграничных этноконфессиональных групп, то им и дальше предстоит служить пешками в чужой игре.
Владимир Петров
Примечания
[1] Чолханов Т. Мьянма и ситуация с рохинджа // http://www.apn.ru/index.php?newsid=35821
[2] Симония А.А. Мьянма — 20012: этноконфессиональный конфликт на юго-западе страны // Азия и Африка сегодня. 2013. № 2. С. 20. Дополнительную «пикантность» привносят попытки поставить на службу территориальным притязаниям в регионе… крымский прецедент. Так, 20 марта 2014 г. в статье «Референдум в штате Ракхайн?» в газете «Дакка Трибьюн» автор, ссылаясь на данные о том, что в округах Ситуэ и Маунгдау штата Ракхайн выходцы из Южной Азии составляют почти 95 % населения, предложил провести референдум по вопросу их присоединения к Бангладеш. Завершалась статья так: «Бангладеш, как и Россия, не должен оставаться равнодушным к судьбе своих собратьев, проживающих по ту сторону границы, которые, как и жители Крыма, должны иметь возможность создать своё независимое государство между Бангладеш и Мьянмой или даже входящее в состав Бангладеш» — см.: Khan Z. A referendum in Rakhine state? // http://archive.dhakatribune.com/op-ed/2014/mar/20/referendum-rakhine-state. При этом, заметим, власти Бангладеш не принимают беженцев из соседней страны, ссылаясь на перенаселённость, недостаток экономических ресурсов и т.д.
[3] Derek Tonkin. Rohingya: Breaking the Deadlock // http://thediplomat.com/2015/10/rohingya-breaking-the-deadlock/
[4] Симония А.А. Мьянма: кто такие рохинджа? // Азия и Африка сегодня. 2009. № 11 (628). С. 28.
[5] Симонёнок А.В., Витко Н.Д. Этнотерриториальные конфликты в современном Индокитае // Россия и АТР. 2017. № 2 (96). С. 47-68.
[6] The Rohingya Of Myanmar — Pawns In An Anglo-Chinese Proxy War Fought By Saudi Jihadists // http://www.moonofalabama.org/2017/09/the-rohingya-of-myanmar-pawns-in-an-anglo-chinese-proxy-war-fought-by-saudi-jihadists.html
[7] Симония А.А. Мьянма: кто такие рохинджа? // Азия и Африка сегодня. 2009. № 11 (628). С. 27.
[8] Рохинджа в Мьянме — пешки в англо-китайской опосредованной войне // http://perevodika.ru/articles/1103991.html
