ЦАТУ

Исторически Центральной Азии отводится важное место во внешнеполитической стратегии России. Учитывая огромные площади российского государства, поддерживать безопасность и контролировать протяженные границы всегда было непростой и ответственной внешнеполитической задачей. В этой связи для российского руководства очень важным было найти наиболее выгодные с точки зрения геополитического положения очаги, которые с одной стороны позволяли сдерживать внешние угрозы, а с другой заниматься распространением собственного влияния. Одним из таких форпостов геополитического влияния России был и остается регион Центральной Азии.

В XIX в. обеспечение контроля над Центральной Азией было необходимо для эффективного соперничества с Британской империей, активно занимавшейся распространением своего влияния вглубь Евразии. В XX в. регион исполнял схожую функцию в контексте Холодной войны, не говоря о том, что Центральная Азия сыграла важнейшую роль в реализации советской космической программы. В XXI в. значение Центральной Азии для мировой политики в целом и России, в частности, возросло еще больше, поскольку помимо военно-политической составляющей регионального соперничества появилось новое измерение – экономическое. Как никогда актуальной проблемой международной повестки дня стал вопрос о реализации транзитного потенциала Центральной Азии.

Россия для Центральной Азии также является важным историческим партнером. Она не только была модератором экономического и политического развития региона, но и сыграла ответственную цивилизаторскую роль, поскольку именно через нее происходило приобщение центральноазиатских стран к передовым достижениям европейской цивилизации. Под влиянием России формировалось общество и культура центральноазиатских стран, что позволило им относительно безболезненно создать собственные национальные государства после дезинтеграции СССР в 1991 г.

С момента распада Советского Союза Россия искала пути сохранения влияния в Центральной Азии. Даже в начале 1990-х гг., когда из-за внутренних экономических и политических проблем российские позиции в регионе были заметно ослаблены, Москва старалась сохранить военно-политическое присутствие в регионе, принимала участие в урегулировании локальных конфликтов (например, гражданская война в Таджикистане в 1993 г.), поддерживала безопасность и стабильность в регионе, боролась с незаконным оборотом наркотиков, вооружений и распространением терроризма. По мере стабилизации ситуации внутри страны расширялись и углублялись экономические контакты России с государствами Центральной Азии.

Важнейшим инструментом российской политики на постсоветском пространстве и, в том числе, в Центральной Азии является использование интеграционного потенциала с целью развития отношений с бывшими советскими республиками и сохранения высокой степени влияния в чувствительных для нее регионах. В 1990-2000 гг. таким инструментом было Содружество Независимых Государств (СНГ). Однако несмотря на активность России на данном направлении и ее многочисленные попытки в рамках Содружества придать отношениям с постсоветскими странами разные взаимовыгодные формы сотрудничества, интеграционный импульс СНГ постепенно угас. Формально Содружество сохранилось, однако утратило целый ряд важных участников. Грузия покинула СНГ в 2008 г., в ранг ассоциированных членов перешли Туркменистан и Украина.

Тем не менее, история отношений России со своими соседями в рамках СНГ не прошла бесследно. Благодаря накопленному опыту Москве удалось определить самые важные и существенные сферы сотрудничества, а также выявить наиболее надежных партнеров. В результате российская интеграционная политика была реорганизована, стала более предметной и направленной. Основными интеграционными проектами России на постсоветском пространстве стали созданная в 2002 г. Организация договора коллективной безопасности (ОДКБ) и образованный в 2014 г. Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Активными участниками обоих проектов являются страны Центральной Азии.

Сложные и многослойные отношения с государствами центральноазиатского региона, наконец, были приведены к более определенному формату сотрудничества, которое условно оказалось разделено на две основные сферы – военно-политическую в рамках ОДКБ и экономическую в рамках ЕАЭС. Если значимая роль России в качестве гаранта региональной безопасности в Центральной Азии никогда ни у кого не вызывала сомнений и признавалась даже ее основными региональными соперниками, США и Китаем[1], то запуск Евразийского экономического сотрудничества стал большим прорывом российской дипломатии, поскольку экономические отношения России с соседями, в особенности, со странами Центральной Азии, долгое время не могли приобрести выгодную конфигурацию.

Однако сразу же после создания ЕАЭС в 2014 г. Россия столкнулась с целым рядом новых вызовов как внутреннего, так и внешнего генеза. После падения мировых цен на нефть и введения против России санкций российской экономике был нанесен мощнейший удар. Российский рубль был девальвирован в 2-2.5 раза. Схожая участь постигла центральноазиатские страны, чьи экономики с одной стороны так же, как и российская, зависят от мировых цен на углеводороды (Казахстан, Узбекистан, Туркменистан), а с другой — сильно привязаны к российской экономике (в особенности Таджикистан и Киргизия). До начала экономических трудностей отчисления, которые работающие в России мигранты из Центральной Азии отправляли на родину, в отдельных странах составляли до 40% ВВП[2]. Экономический кризис привел к резкому падению экономической активности в отношениях между Россией и странами Центральной Азии, сокращению объемов взаимной торговли и возможностей трудовой миграции и стал причиной ряда конфликтов между странами ЕАЭС из-за таможенных тарифов (например, наиболее острый между Россией и Белоруссией). В тот период многие аналитики поторопились «похоронить» российские интеграционные инициативы и в целом центральноазиатское направление российской политики[3].

Однако спустя три года российская экономика приспособилась к новым условиям существования. Внешнеполитический курс России стал более устойчивым и последовательным. Российские интеграционные проекты также выдержали испытание на прочность и продолжили курс на последовательное развитие. Большие изменения произошли в российской политике в Центральной Азии. По мнению известной американской аналитической компании Stratfor, в центральноазиатской политике России произошел значительный прорыв. Для Москвы открылись уникальные возможности, которые позволят ей закрепить и продлить на долгие годы присутствие в регионе[4].

Основная причина возрастания роли России в Центральной Азии заключается в существенном ослаблении позиций ее основных региональных конкурентов. Приняв решение покинуть Афганистан в период с 2011 по 2014 гг., США фактически оставили Центральную Азию без внимания. Недавняя инициатива администрации Б. Обамы для Центральной Азии, формат С5+1, выглядит довольно жалкой попыткой вернуть утраченные позиции в регионе. Однако при крошечном бюджете в 15 млн. долларов, новый проект США не может претендовать даже на роль полноценной переговорной площадки. После избрания президентом Д. Трампа в США начался острейший внутриполитический кризис, поэтому такие направления внешней политики как, например, центральноазиатское вовсе стали невостребованными на неопределенную перспективу.

Вторым серьезным конкурентом России в Центральной Азии является Китай. В отличие от США КНР обладает гораздо большими экономическими возможностями и политической волей, чтобы применить их. Однако при этом китайская политика в Центральной Азии также достигла своих пределов. Инициатива Пекина «Один пояс и один путь» на данный момент является идеологическим проектом, свидетельствующим о намерении Китая создать в Евразии новую инфраструктуру, которая упростила бы контакты с его основными экономическими партнерами. Обладая колоссальными ресурсами и имея четкое представление о собственных целях, КНР не имеет главного – полноценной стратегии реализации своих замыслов.

А между тем в нынешний момент Центральная Азия как никогда остро нуждается во внешней поддержке. Многократно возросшая в последние годы террористическая угроза, появление “Исламского государства” (запрещенная в России террористическая организация) и дестабилизация Афганистана после сокращения военного присутствия в нем США порождает экзистенциальную угрозу для слабозащищенных и переживающих экономические трудности стран. Не стоит забывать, что большая часть населения центральноазиатских государств исповедует ислам, а потому по мере затягивания кризисных явления и увеличения влияния международных террористических и экстремистских групп риск радикализации обществ стран Центральной Азии многократно повышается.

Единственной силой в Центральной Азии, которая с одной стороны обладает достаточными политическими и экономическими ресурсами, а с другой имеет четкое стратегическое видение развития ситуации в регионе на данный период является Россия. По-настоящему востребованным стали ее интеграционные инициативы, которые могут гарантировать странам региона военно-политическую и экономическую безопасность.

События последних нескольких месяцев красноречиво отражают наметившуюся тенденцию прорыва в российской центральноазиатской политике. Прежде всего стоит отметить, что новый, мощный импульс развития получила Организация договора коллективной безопасности. Во-первых, в апреле 2017 г. был урегулирован затянувшийся спор, возникший из-за переназначения Генерального секретаря организации. Им стал начальник Главного штаба ВС Армении, генерал-полковник Ю. Хачатуров. Во-вторых, между членами ОДКБ возобновились дискуссии о более активном использовании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) в Центральной Азии с целью обеспечения безопасности от внешних и внутренних террористических угроз. Серьезно стали обсуждаться вопрос о создании единой системы противовоздушной и противоракетной обороны для всех стран-участников ОДКБ[5]. В-третьих, во время февральского тура президента России по странам Центральной Азии одной из основных обсуждавшихся тем было расширение военного присутствия России в регионе, в частности на афгано-таджикской границе[6].

Не менее важные события произошли в деятельности ЕАЭС. В апреле 2017 г. была разрешена основная часть противоречий между Россией и Белоруссией. Страны возобновили полноценное сотрудничество в нефтегазовой сфере. Кроме того, возникли весьма вероятные перспективы расширения Евразийского союза как в южном, так и в западном направлении. Во время визита В. Путина в Таджикистан в феврале 2017 г. помимо всего прочего обсуждались перспективы присоединения его к ЕАЭС[7]. В апреле 2017 г. статус наблюдателя в ЕАЭС получила Молдавия.

Вдобавок к отмеченным выше тенденциям на сегодняшний день Россия обладает беспрецедентным влиянием в Центральной Азии посредством мягкой силы. Российские средства массовой информации и медиапродукты пользуются в регионе колоссальной популярностью. Кроме того, страны Центральной Азии активно перенимают из российского опыта образцы государственного управления. Нередким явлением стало принятие ими законопроектов идентичных российским, например, в сфере борьбы с экстремизмом и терроризмом[8].

Помимо всего прочего, сегодня у России появилась неплохая возможность преодолеть долгие годы присущую ее центральноазиатской политике слабость, которая заключается в высокой степени дифференциации отношений Москвы с партнерами в Центральной Азии. Если с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном ее связывают исторически тесные и конструктивные отношения, то межгосударственный диалог с Туркменистаном и, в особенности, с Узбекистаном всегда проходил непросто. После избрания президентом Узбекистана Шавката Мирзиёева, человека близкого к крупнейшему российскому бизнесмену А. Усманову, появились тенденции к переходу российско-узбекских отношениях в более конструктивный и близкий формат[9]. Туркменистан также может пересмотреть отношение к российскому присутствию в регионе ввиду возрастания внешних террористических угроз и под давлением своих соседей. В этом случае политика России в Центральной Азии может стать еще более монолитной.

Таким образом в XXI в. отношения России и стран Центральной Азии не только сохранили веками складывавшиеся формы сотрудничества, но и обогатились целым рядом новых направлений. Пережившие два турбулентных десятилетия отношения, наконец, получили внятные цели и обрели четкие формы взаимодействия. В связи с ослаблением позиций основных региональных соперников России — Китая и США, в Центральной Азии вовсе наступил перелом, который может привести к прорыву российской политики, как в двустороннем, так и многостороннем формате, и способствовать более полной реализации российских интеграционных проектов.

Иван Сидоров, кандидат исторических наук

"Военно-политическая аналитика"