Появление инновационных разрушительных технологий в решающей степени определяются ослаблением системы глобальной безопасности, деформация и раздробленность которой приводят к нарастающей хаотизации международных отношений. В основе такого развития международной обстановки лежат действия США, которые в своем стремлении к мировой гегемонии целенаправленно формируют глобальную нестабильность для ослабления стратегических конкурентов, прежде всего Китая, России и Европейского союза.
В результате обостряются международные и внутренние конфликты, на месте некогда процветающих стран возникают хаотические образования, ведущие войну «всех против всех», набирают силу сетевые формы международного терроризма, приобретает глобальные масштабы организованная преступность, в Европу целенаправленно направляются потоки беженцев. Меняется состав сил, принимающих участие в конфликтах, появляются новые нетрадиционные угрозы.
Действия по подрыву глобальной и национальной безопасности базируются на экономическом, финансовом и военном доминировании США, на широкой системе союзов, международных экономических и финансовых организаций под эгидой Вашингтона, а также на умелом использовании технологий «мягкой силы». Сочетание этих компонентов обусловливает эффективность широко применяемых Западом разрушительных технологий.
ТРАНСФОРМАЦИЯ ВОЙНЫ
Сегодня происходит своеобразная «трансформация войны», которая рассматривается как культурно обусловленный вид человеческой деятельности, радикально отличающийся от производственной или экономической сфер. Будучи явлением культуры, война в отличие от неорганизованного насилия подчиняется определенным правилам, ограничивающим применение силы. Вместе с тем на трансформацию конфликтов современности оказывает влияние углубление межнациональных, этноконфессиональных и социокультурных противоречий, что приводит к фундаментальным сдвигам в особенностях вооруженных конфликтов.
Одной из таких особенностей является высокая степень неопределенности развития политических ситуаций, многие из которых целенаправленно создаются и считаются управляемыми. Практика современности показывает, что целенаправленное воздействие на систему национальной безопасности государств создает условия, при которых малый толчок может спровоцировать лавину – в непредсказуемом месте, с непредсказуемыми последствиями, изменяющими всю систему, какой бы устойчивой она ни казалась. В связи с этим, по словам президента РФ Владимира Путина, «сегодняшний мир живет в условиях очень ограниченного горизонта планирования, особенно в сфере политики и безопасности». Примерами подобного преступного вмешательства внешних сил – США и НАТО служит драматическое развитие обстановки в Ираке, Ливии, Сирии, на Украине.
О невозможности точно предвидеть результаты подрывных действий, осуществляемых для совершения государственного переворота, заявил одним из первых еще в XVII веке французский ученый Габриэль Нод. В своей работе «Политические размышления о высокой политике и мастерстве государственных переворотов» он отметил: «Гром падает с небес прежде, чем его можно услышать; молитвы произносят прежде, чем на них созывает колокол; кто-то подвергается удару, думая, что он сам его наносит; страдают те, кто никогда этого не ожидал, и умирают те, кто думал, что находится в полнейшей безопасности; и все это делается под покровом ночи и темноты, среди штормов и замешательства». Пророческие предсказания.
Сегодня уничтожив цветными революциями государственность на Ближнем Востоке, Запад породил «ИГ». Обращаясь с трибуны ООН к инициаторам подрывных действий, президент РФ Владимир Путин спрашивает: «Вы хоть понимаете, что натворили?» Нет ответа.
Изменчивые сценарии конфликтов современности не открывают всех вариантов развития обстановки и нередко оставляют инициаторов всяческих изменений наедине с новыми, непредсказуемыми опасностями.
СТРАТЕГИЯ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Серьезную системную основу для анализа конфликтов современности предоставляет рассмотрение стратегий, определяющих замысел и этапы реализации цветной революции и гибридной войны.
Существо гибридной войны раскрывается при анализе ее базовой стратегии, которая, на наш взгляд, построена на изморе, истощении противника. Цель заключается в полном разрушении национальной субъектности государства – объекта агрессии и последующим переводом его (или того, что от государства останется) под внешнее управление.
Своеобразным антиподом стратегии измора выступает стратегия сокрушения, которая в существенной мере отражает особенности цветной революции.
Русский военный теоретик Александр Свечин отмечал, что «понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы и должны быть объяснены самой динамикой последней».
Основываясь на этой идее, можно утверждать, что если стратегия сокрушения в существенной мере применима к анализу феномена цветной революции, то в гибридной войне используется рассчитанная на длительный период стратегия как разновидность стратегии измора.
В конвенциональной войне (от английского conventional – обычный, традиционный, общепринятый, привычный) стратегия измора рассматривается как способ военных действий, в основе которого лежит расчет на достижение победы путем последовательного ослабления противника, истощения его вооруженных сил, лишения противника возможности восстановить потери и удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации, принуждать врага к капитуляции.
Модель конвенциональной войны отражает особенности вооруженного конфликта двух или нескольких государств. Считается, что конфликт ведется в соответствии с нормами международного права, включая защиту прав участников конфликта, военнопленных, мирного населения. Особо оговариваются вопросы неприменения оружия массового уничтожения. Положения конвенциональной войны описываются в Гаагских конвенциях, Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 года и Дополнительных протоколах к ним 1977 года, резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН и других документах.
Особенности гибридной войны не позволяют безоговорочно применить к ней не только положения указанных документов, но и международно признанное определение агрессии, сформулированное в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 году:
«Статья 1. Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении».
По мнению Павла Цыганкова, в гибридной войне «невозможно зафиксировать дату начала и окончания, фронт и тыл, статус бойца, побежденного и победителя… трудно провести разграничение военных (и террористических) действий, угроз, переговоров, свойственное классическому пониманию войны. Не менее сложно определить противника».
Страна-агрессор в полной мере использует несовершенство существующей международной нормативно-правовой базы для ослабления и уничтожения противника. Стратегия гибридной войны нацелена на изнурение страны-жертвы путем хаотизации административно-политического управления, экономики, культурно-мировоззренческой сферы и сферы военной безопасности, На различных этапах гибридной войны могут использоваться военные и иррегулярные формирования, силы спецопераций.
Следуя такой стратегии, государство-агрессор тайно, без формального объявления войны атакует структуры государственного управления, экономику, информационную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка и регулярную армию страны-мишени.
На определенном этапе развертываются военные действия с участием местных мятежников, наемников, частных военных компаний, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами (олигархами, организованной преступностью, националистическими и псевдорелигиозными организациями).
Важной составляющей стратегии являются целенаправленное воздействие на сферу военной безопасности страны с целью втянуть государство-жертву в непомерные изнуряющие военные расходы за счет провоцирования локальных конфликтов в приграничных районах и стратегически важных регионах, проведения у границ масштабных военных учений по провокационным сценариям, развертывания дестабилизирующих систем оружия, использование возможностей «пятой колонны» и агентурных сетей. Временные рамки действия стратегии измора – многие годы.
В рамках стратегии измора сегодня можно говорить о широких масштабах применения этнического оружия в системе гибридных войн на Ближнем Востоке путем стравливания между собой различных этнических групп населения. Однако это феномен не новый. Такой вид оружия столетия назад использовала Великобритания в захватнических войнах в Афганистане, на Ближнем Востоке и в Индии, применяли гитлеровцы против СССР на Украине, в Прибалтике, в оккупированных странах Западной Европы. В современных условиях при наличии разветвленных сетевых подрывных структур, широко использующих Интернет, мобильную связь разрушительный потенциал этнического оружия существенно возрастает.
Таким образом, в отличие от конвенциональной войны в гибридной войне применение собственно вооруженной силы не является единственным обязательным условием достижения победы над противником. Военная сила в гибридной войне применяется в сочетании с невоенными методами воздействия – операциями информационно-психологической войны, методами подрыва экономики противника, попытками его изоляции и блокады с целью изнурения и подавления воли к сопротивлению, кибервойны, инструментами традиционной дипломатии.
Ведущая роль в гибридной войне отводится операциям информационно-психологической войны и средствам воздействия на экономику противника.
Главным объектом любой войны является сознание противника. Вспомним Клаузевица: война – это прежде всего вопрос моральной стойкости. Собственно военным операциям отводится вспомогательная роль. Стратегия гибридной войны, опираясь на современные информационно-коммуникационные технологии, выводит информационное противоборство на одно из ведущих направлений воздействия на противника.
Использование в гибридной войне технологий информационно-сетевого воздействия обеспечивает необходимый охват от локального до глобального масштаба. Суть проводимых мероприятий заключается в создании условий для скрытого управления культурно-мировоззренческой сферой с целью преобразования ментального поля населения страны-мишени путем переориентации, ослабления, а затем уничтожения традиционных духовных и культурных ценностей народа. В Российской Федерации одной из важнейших традиционных духовных и культурных ценностей является русский язык, а обеспечение лингвистической безопасности русского языка представляется одной из ключевых задач как внутри страны, так на пространстве ОДКБ и СНГ.
Еще одним важным направлением борьбы в гибридной войне является экономическое. Это опять же не изобретение современных технологов гибридных войн. Здесь тоже можно говорить о достаточно продолжительной истории феномена.
ГЕНЕЗИС ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Так, задолго до начала Первой мировой войны кайзеровская Германия целенаправленно использовала против России комплекс подрывных действий с целью снижения ее экономической и военной мощи, расшатывания власти. Немцы педантично изучили и использовали в своих интересах слабые и уязвимые стороны стратегического управления и национального развития России. Заблаговременно формировалась подрывная практика «пятой колонны» в системе хозяйственных и информационных отношений России, внедрялась агентурная сеть в государственное и военное управление, осуществлялись диверсии и саботаж на предприятиях и коммуникациях, распространялась дезинформация, подрывные силы финансировались через каналы эмиграции и пр.
Холодная война 1945–1991 годов фактически представляла собой разновидность гибридной войны, которую вели США и НАТО против СССР. В ходе войны осуществлялись широкомасштабные подрывные идеологические, экономические действия, Советский Союз был целенаправленно втянут в изнурительную гонку вооружений, в войну в Афганистане и т.п. Угроза невооруженной конфронтации, делающей упор на различные гибридные формы подрывной деятельности, не была упреждающе оценена советским руководством, которое упорно рассматривало классическую войну и ядерное сдерживание как главную сферу стратегического противоборства.
В рамках стратегии гибридных форм подрывной деятельности действовала направленная против СССР система экономических санкций Запада в лице созданного странами НАТО и Японией в 1949 году Координационного комитета по экспортному контролю (КОКОМ) над товарами и технологиями, запрещенными к ввозу в СССР и государства ОВД. Цель – обеспечение контролируемого технологического отставания СССР.
Одновременно нашей стране старательно предлагались некоторые заведомо «тупиковые» технологии и направления развития отраслей науки и техники. Осуществлялись манипуляции с ценами на энергоносители и т.п.
В конце 80-х – начале 90-х годов при мощной идеологической и материальной поддержке из-за рубежа заполыхали кровопролитные конфликты в республиках Средней Азии, на Кавказе и в Приднестровье, активизировались сепаратисты в республиках Прибалтики. В ходе протестных акций атакам подвергались объекты вооруженных сил, властные структуры, блокировались коммуникации. Руководство СССР при отсутствии адекватного стратегического прогнозирования и недостатке политической воли оказалось неспособным противостоять невооруженной агрессии против страны и не допустить ее разрушения.
В наши дни мощным ударом по системе обеспечения национальной безопасности и национальным интересам Российской Федерации стали события на Украине. Негативное для России и Украины развитие конфронтационной спирали стало возможным в результате, с одной стороны, активного и умелого использования США современных технологий по переформатированию сознания значительной части населения страны. С другой стороны, несовершенство российской системы прогнозирования и оценки обстановки в стратегически важном государстве вылилось в отсутствие сколь-либо значимого противодействия активности США и НАТО на Украине.
С учетом полученных уроков противодействие гибридной войне должно осуществляться на основе стратегического прогнозирования и планирования упреждающих мер.
При этом следует выделить несколько этапов гибридной войны, построенной на стратегии измора противника:
– проведение государством-агрессором стратегической разведки по вскрытию слабых и уязвимых мест в обеспечении внутренней и внешней безопасности страны-мишени;
– формирование комплекса гибридных угроз с учетом местной специфики для воздействия на объект агрессии;
– оказание последовательного разрушительного воздействия на ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей: административно-государственное (политическое) управление; управление культурно-мировоззренческой сферой; управление социально-экономической сферой. На начальном этапе гибридной войны главные усилия направляются на переформатирование правящих элит и в целом населения страны с помощью информационных технологий, а также на системное ослабление экономики государства-мишени. В сфере административно-государственного (политического) управления наиболее критичной является военная безопасность государства.
На последующих этапах развертываются необъявленные военные действия, в ходе которых страна-агрессор атакует государственные структуры и регулярную армию противника с помощью местных мятежников и сепаратистов, наемников, частных военных кампаний, поддерживаемых оружием и финансами из-за рубежа. Важное место отводится приобретающим экстремистский характер действиям «пятой колонны», которая используется для нанесения таранных ударов по власти в ходе одной или нескольких цветных революций;
– и, наконец, выдвижение ультимативных требований полной капитуляции государства-жертвы.
Временные рамки гибридной войны рассчитываются на длительный срок (иногда, десятки лет). Цветная революция осуществляется в более жестком временном регламенте, планируется и ведется в соответствии с логикой используемых технологий и предусматривает формы воздействия в соответствии с отдельно планируемым комплексом подрывных мероприятий. Поэтому, строго говоря, в системном плане она не является элементом гибридной войны.
Однако вряд ли можно говорить о полной несочетаемости цветной революции и гибридной войны как форматов воздействия на противника. В США и странах НАТО применяется всеобъемлющая межведомственная, межправительственная и международная стратегия, основанная на системно-целостном подходе к планированию и реализации комплекса задач по разрушению страны – объекта агрессии. Эта стратегия определяет на взаимосвязанной основе базовые закономерности имеющихся форматов воздействия на противника, объектов и форм такого воздействия на всех стадиях противостояния: стадии мира, стадий невооруженного конфликта, вооруженной конфронтации и постконфронтационной стабилизации при сохранении угрозы возвращения к конфронтации.
СТРАТЕГИЯ ЦВЕТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В этом контексте можно утверждать, что на фоне рассчитанной на длительный период и принимающей затяжной перманентный характер гибридной войны цветная революция (или несколько цветных революций в одной стране, как это было, например, на Украине в 2004 и 2014 годах) служит своеобразным катализатором, ускорителем событий по трансформации государства-жертвы в ходе непрямого противоборства на стадиях мира и невооруженного конфликта.
Заметим, что политика уступок, выбранная руководством Украины в ходе столкновений на майдане, привела в конечном итоге к государственному перевороту и антиконституционному смещению президента. Страна на неопределенно долгий период погрузилась в кровавое гражданское противостояние и оказалась расколотой.
Не это ли убедительный пример предпочтительности единичного решительного ответного акта правительства на насилие как «ужасного конца» с целью предотвращения «бесконечного ужаса»? Такие решительные действия руководства Республики Беларусь в декабре 2010 года позволили избежать развития событий по сценарию цветной революции.
В конвенциональной войне стратегия сокрушения рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит достижение победы путем полного разгрома противника, уничтожения его вооруженных сил и разрушения военно-экономической базы».
Стратегию цветной революции следует рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на население страны, личный состав правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти.
Особенности реализации этой стратегии, ее относительно сжатые временные рамки позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения.
Соответственно контрстратегия сокрушения должна предусматривать решительное противодействие попыткам организации цветной революции и их нейтрализацию на начальном этапе. Примером подобного сокрушения сеятелей хаоса были события на площади Тяньаньмэнь в Китае летом 1989 года.
Для анализа стратегии цветной революции и выработки мер противодействия хорошим инструментом служит предложенная политологом Андреем Манойло модель цветной революции. Модель включает пять основных этапов: формирование организованного протестного движения; создание инцидента – события, способного вызвать мощный общественный резонанс и вывести людей на улицу; осуществление конфликтной мобилизации; формирование политической толпы; выдвижение ультимативных требований к властям.
Модель вполне вписывается в стратегию сокрушения, то есть стратегию, основанную на относительно высокой динамике действий страны-агрессора. В соответствии со стратегией сокрушения на первом, подготовительном этапе цветной революции осуществляется кропотливая работа по сбору информации и подготовке акций массового неповиновения: поиск источников финансирования, формулирование лозунгов, установление контроля над СМИ, подготовка боевиков-лидеров, выбор объектов для возможного захвата, организация системы оповещения для сбора митингующих и т.д.
Последующие четыре этапа стратегии реализуются в течение относительно короткого промежутка времени (несколько недель) и предусматривает нанесение мощного таранного удара по власти с целью ее свержения и перевода страны под внешнее управление. Подобные стратегии цветных революций показали свою эффективность при использовании против относительно слаборазвитых стран с неустойчивой системой государственного управления, социально-экономическими, этническими, религиозными противоречиями. Важная роль в подготовке массовых протестных выступлений населения принадлежит действующим на территории государства зарубежным фондам, псевдорелигиозным организациям, манипулируемым СМИ. На сокрушение правящего режима активно работают дипломатические ведомства и разведывательные органы страны-агрессора.
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ СТРАТЕГИЯМ СОКРУШЕНИЯ И ИЗМОРА
Модели противодействия цветным революциям должны учитывать использование внешними силами специальных категорий людей-провокаторов (представители переродившейся национальной элиты и СМИ, наемники, террористы и экстремисты) как элемента сетевой организационной системы внешнего вмешательства во внутренние дела страны. Пристального внимания требует задача своевременного вскрытия каналов финансирования программ дестабилизации социально-политической обстановки (прежде всего в столице и крупных городах), связанных с использованием неправительственных организаций, СМИ, Интернета, социальных сетей.
Стратегия противодействия гибридной войне должна быть рассчитана на длительный период и строится с учетом широкого географического охвата подрывными сетевыми ячейками всей территории страны, ее правящих элит и населения, экономики и финансов, объектов управления. Одним из важных объектов защиты является русский язык как государственный язык межнационального общения.
Весьма серьезной является угроза цветных революций и гибридных войн в странах СНГ и ОДКБ. Создавая в государствах этих интеграционных объединений плацдармы для применения подрывных технологий, наши противники активно используют в своих интересах тенденцию к укреплению государственного национализма и связанную с ней политику некоторых стран по вытеснению русского языка из сферы общения, образования и культуры. Пристального внимания требует также непродуманное, безоглядное и ущербное для национальных интересов стремление части правящих элит ряда государств к ложно понимаемой многовекторности во внешней политике. Это проявилось, например, во время недавнего визита госсекретаря США Джона Керри в республики Центральной Азии (ЦА). Визит показал, что американцы с опорой на националистические настроения части местных элит пытаются реализовать политику сдерживания России и ограничить ее влияние в регионе за счет создания формата «5+1» в составе стран ЦА и США. Возможности такого формата в случае успешного продвижения инициативы Вашингтона планируется использовать не только против России и Китая, но и против отдельных государств региона в случае их попыток выйти из-под назойливой опеки США и их союзников (той же Турции, например).
Мощным катализатором конфликтов является клубок межнациональных противоречий между странами Центральной Азии и на Кавказе. США и НАТО настойчиво стремятся втянуть государства этих ключевых для безопасности России регионов в орбиту своих интересов, используя все средства, включая поддержку антиправительственных сил и их подталкивание к организации государственных переворотов.
С учетом драматического развития событий на Украине пришла пора отрешиться от успокаивающего лозунга «А куда они от нас денутся!» применительно к нашим соседям, союзникам и партнерам. Печальный опыт показывает, что, основываясь на ложно понимаемых национальных интересах и с опорой на постороннюю «помощь», некоторые из них могут найти «куда деться» и в итоге оказаться в стане противников России. Для противодействия ползучей агрессии необходимо в полной мере использовать потенциал «мягкой» и «жесткой» силы, укреплять единство и сплоченность ОДКБ и СНГ, развивать ЕАС, привлекать в этих целях лучшие кадры, активно и последовательно работать с молодежью. Высокую отдачу работы с молодежью продемонстрировала, например, проведенная в Ереванском государственном университете по инициативе Аналитической ассоциации ОДКБ совместно с Институтом ОДКБ (Армения) в ноябре 2015 г. 2-я Молодежная школа ОДКБ.
Следует исходить из того, что гибридная война против России и ее союзников не прекращалась и в период относительного «потепления» отношений с Западом в начале 90-х годов. В настоящее время она приняла ожесточенную форму в условиях проведения нашей страной самостоятельной внешней политики, соответствующей национальным интересам. В этих условиях должны быть заблаговременно созданы предупреждающие механизмы нейтрализации негативного влияния внешних вмешательств за счет укрепления гражданского общества, консолидации союзников и партнеров, защиты национальных ценностей и национальных интересов как факторов внутренней мобилизации для противостояния цветным революциям и гибридным войнам.
Александр Александрович Бартош – член-корреспондент Академии военных наук, директор Информационного центра по вопросам международной безопасности при Московском государственном лингвистическом университете.
